Большие поэты, потеснив бандитов, бизнесменов и обаятельных сыщиков, стали появляться на телеэкране. И это уже хорошо. Прошел "Есенин", на подходе "Пушкин", да еще с тем же Сергеем Безруковым в главной роли. Пока готовы только четыре из 37 задуманных серий. Об экранизации классики, образовательных программах на телевидении и уроках литературы в школе корреспондент "РГ" беседует с автором нового фильма о великом русском поэте Натальей Бондарчук.
Российская газета: В новый сериал о Есенине разве что ленивый не бросил камень. Идут споры, плохая это работа или очень плохая. А ваше мнение?
Наталья Бондарчук: Некоторые моменты меня напрягли, но всю работу целиком я приняла. Потому что последние три серии полностью переворачивают эту историю и дают ясную концепцию ухода Есенина из жизни. Там есть та самая политическая составляющая, которая мне так близка в истории с Александром Сергеевичем Пушкиным. По-моему, она правильная. Что же касается главной роли, то актер сыграл великолепно. Хотя излишнее муссирование некоторых слабостей поэта мне кажется чрезмерным. Это единственное, что можно поставить в укор не самому Сереже, а драматургии и, может быть, режиссуре.
РГ: Сергей Безруков снимался и у вас. Работа идет уже с 1999 года, но пока фильма целиком мы не видели...
Бондарчук: Сначала закончу полномасштабный художественный фильм "Пушкин. Дуэль и смерть". К сожалению, такого кино о поэте не было с 1936 года. И даже к 200-летнему юбилею у нашего режиссерского сообщества не дошли руки до Пушкина. А 37 серий выйдут в течение моей жизни. Это будет фильм не только о Пушкине, а об истории России.
РГ: Сейчас сериалы "пекутся" гораздо быстрее...
Бондарчук: Дело в том, что наше телевидение, даже то, которое по определению должно отвечать за культуру, не очень-то интересуется просветительскими лентами. Фильмы о Пушкине для большинства наших каналов - неформатные и нерейтинговые.
РГ: То есть коммерческие показы и Пушкин не совместимы? А как же "не продается вдохновенье, но можно рукопись продать"?
Бондарчук: Можно. Я учла свой горький опыт в фильме "Пушкин. Дуэль и смерь" и попыталась уравновесить эти два начала, сняв его в канонах современного кинематографа, который невозможен без рейтинговых актеров, без подвижной камеры, без ритмического монтажа. Надеюсь все-таки, что хотя бы часть юношества его посмотрит.
РГ: Вам повезло, что вы можете использовать все эти модные "прибамбасы". А у серьезных писателей есть шанс выиграть у "рейтинговых" авторов?
Бондарчук: Конечно, есть. Ведь человек меняется. И если сначала он с удовольствием жует "жвачку", запивая ее пепси-колой, то, повзрослев душой, а особенно став отцом или матерью, захочет воспитывать ребенка в родной культуре. И она пока еще существует: в иконах, в великолепной отечественной архитектуре, классических текстах.
РГ: Россия практически перестала читать. Все ли средства хороши, чтобы вернуть читателя в библиотеки?
Бондарчук: Конечно, нет. Однако и поддержать снобистски настроенных деятелей культуры, которые, возвышаясь над толпой, брезгливо твердят: "Не прикасайтесь к классике!" - не могу. Мне кажется, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы знало русскую историю. Вот только врать не нужно. А у нас за несколько последних лет вышло море лживых книг, где Пушкин только развратник, дуэлянт и картежник.
РГ: В свое время школьников снимали с уроков литературы и водили на просмотр "Войны и мира". Хотя были учителя, которые считали, что это принципиально ошибочный подход к классике...
Бондарчук: Исторический фильм такого уровня обязательно обернет человека к первоисточнику. Не знаю, каким образом заведется этот механизм, но это обязательный обратный процесс. Как отдача ружья после выстрела. Когда Сергей Аполлинариевич Герасимов сделал фильм "Красное и черное", молодые люди не расставались с томиком Стендаля даже на улице. Мне было 13 лет, когда я посмотрела "Войну и мир". Гораздо позже читала роман и с удовольствием узнавала тех героев, которых полюбила в фильме. К слову, среди тысячи персонажей романа есть некто "солдат Бондарчук". Я даже это прозвище присвоила. Так и называла себя "солдат Бондарчук при исполнении".
РГ: Психологи бьются над такой сложной вещью, как "мотивация поступков". Ну как в голову тринадцатилетнего балбеса вложить желание читать?
Бондарчук: У моей 17-летней дочки Машеньки настоящий интерес к чтению проснулся только к 17 с половиной годам, то есть практически к полному взрослению. Она поступила в ГИТИС и стала работать актрисой. Знания и чувства, рожденные русской культурой, ей понадобились для работы. Если честно, до поступления в вуз и я не очень-то много читала. А Герасимов провоцировал нас такими разговорами: "Ну вы, конечно, помните, как писал Толстой или Достоевский о том-то?" И мы неслись в библиотеку, разыскивали нужные строчки. А Сергей Аполлинариевич нарочно давал нам фрагменты только из лучших произведений. Во время учебы я сыграла 420 классических ролей. К слову, театр - замечательный способ приобщить детей к хорошей литературе. Это я вижу по своим маленьким актерам, с которыми как режиссер работаю в Одинцове и в Апрелевке. Интерес к большой литературе начинается с "Красной Шапочки".
РГ: В вашей семье культ книги?
Бондарчук: Особенно у отца. Ведь вся его жизнь - это самообразование. Все-таки он парень-то деревенский был, родился в селе Белозерка, воспитывался и учился в провинциальных городах Ейске и Ростове. И уже взрослым человеком попал в Москву. Мама вспоминала, как он говорил: "Инка, ты посмотри, вот книга, всего-то 25 копеек стоит, а ведь гений написал. Как же ее не купить?" У отца всегда были огромные библиотеки. У Феди и Алены - тоже великолепные собрания, где есть Полное собрание Льва Толстого, проштудированное отцом. Если говорить современным языком, папа был трудоголиком при подготовке к съемкам. Бесконечно много читал. Я сейчас просматриваю эти книги: и там все самое важное уже подчеркнуто и отмечено.
РГ: Готовясь к фильму о Пушкине, много пришлось прочитать?
Бондарчук: Литературная основа сценария - гигантская библиотека о Пушкине, которую я собрала. Мне пришлось проштудировать около двух тысяч томов о Александре Сергеевиче, Николае I, Бенкендорфе, изданных почти за два века. Работала в библиотеках и отделах редких рукописей. Думаю, что в этой эпохе я разбираюсь не хуже профессионалов. Так произошла моя версия гибели поэта. Она не столько связана с ухаживанием Дантеса за Натали и ревностью Пушкина, как это представлялось многим литераторам, а прежде всего политическая.
